Как закалялась сталь. Танковые войска РККА в 1939–1945 годах

Если механизм оказался неэффективным, его надо остановить, разобрать, переработать конструкцию в нужном ключе, собрать заново и запустить. Танковые войска СССР в 1941 году были именно таким механизмом. Разница в том, что все «наладочные процедуры» им пришлось выполнять прямо на ходу.

С 1939 по 1941 год Красная армия дважды меняла принципы «строительства» танковых войск. Вначале весы качнулись в сторону уменьшения — от корпуса к дивизии. Но когда немецкие танковые группы (фактически — армии) помогли вермахту сокрушить армии европейских стран, СССР решил вернуть в штатную структуру вооружённых сил механизированные корпуса. В каждом из них должно было быть примерно по тысяче танков.

Первые механизированные (фактически — танковые) корпуса появились в Красной армии уже в 1932 году. Но опыт их использования во время действий на территории Западной Украины и Белоруссии, а также во время советско-финской войны оказался отрицательным: соединения показали себя неповоротливыми и плохо управляемыми. Типичная ситуация, описанная маршалом С. М. Будённым в рассказе о действиях 15-го танкового корпуса, наступавшего в сентябре 1939 года на Гродно: «Мне пришлось в возить горючее для танков по воздуху. Хорошо, что там и драться не с кем было. На дорогах от Новогрудка (от советской границы до Новогрудка было около 100 км) до Волковыска 75 процентов танков стояло из-за горючего». Маршал позднее использовал этот случай как пример сложностей в управлении корпусом.

Советское командование в результате решило отказаться от корпусов в пользу более компактных и простых в управлении моторизованных дивизий. Красная армия даже успела предпринять некоторые шаги в этом направлении. И тут — началась Вторая мировая. Именно крупные танковые формирования германского вермахта перемололи и сокрушили европейские армии. Посмотрев на это, советское руководство летом 1940 года снова решило начать формирование мехкорпусов, каждый из которых должен был насчитывать в составе около 1000 танков разных типов. И не только их. 

Кроме бронетехники в состав мехкорпусов нового формирования вошли собственные пехотные и артиллерийские части. Предполагалось, что это поможет вылечить серьёзную болезнь Красной армии довоенного времени — слабое взаимодействие других родов войск с танками.

Частым гостем на страницах документов, написанных по следам советско-финской войны 1939–1940 годов, были фразы «Пехота за танками не пошла» или «Артиллерия не поддержала». Увы, но истину о том, что танк без поддержки — довольно лёгкая мишень, Красной армии пришлось постигать на крови.

Идеи о том, как решать проблему, были разными, порой — весьма причудливыми: «Увеличение экипажа даст возможность танкам реализовать и закреплять свой успех, что и является показателем самостоятельности рода войск. Экипаж в 6-8 человек устранит необходимость иметь в мехсоединении мотопехоту и мотосапер, с которыми несомненно будет много возни и которые никогда не смогут поспеть вовремя к своим танкам».

Советское командование поступило более рационально. Оно постановило, что в каждой дивизии мехкорпуса нового формирования обязательно должны быть свой мотострелковый полк и полк гаубиц. Помимо этого, в штат корпуса добавили отдельную моторизованную дивизию. Казалось, что получилось неплохо.

Вначале советское командование хотело создать восемь новых мехкорпусов. Но потом их число стало расти как на дрожжах. К 22 июня 1941 года корпусов насчитывалось уже 29. Полноценно укомплектовать все их хотя бы танками СССР не успел. В итоге бронетанковые войска РККА вступили в войну в «полуразобранном» состоянии. 

Военные так увлеклись формированием новых корпусов, что весь огромный Советский Союз и его промышленность не успевали обеспечить потребности тысячетанковых механизированных чудищ. В результате лучше всего оказались укомплектованы механизированные корпуса, выдвинутые на самые опасные участки у западных границ СССР. Например, 4-й мехкорпус Киевского особого военного округа, в котором на 22 июня 1941 года насчитывалось 892 танка различных типов. Однако многие корпуса к началу войны, по сути, представляли собой учебные части, оснащённые сравнительно небольшим количеством лёгких танков «старых» типов: Т-26, БТ и т. д. В том же Киевском округе 9-й механизированный корпус насчитывал 300 танков — 29% от штата.

Все соединения, независимо от числа танков, страдали нехваткой автотранспорта, вспомогательной техники и квалифицированных специалистов. Посмотрим на уже знакомые нам корпуса. В 4-м укомплектованность автомобилями — всего 56% (и это почти образцовое соединение). Ситуация в 9-м напоминала катастрофу: 21% процент автомашин от положенного. 

Нехватка танков — это только одна беда мехкорпусов 1941 года. Были ещё две. Во-первых, корпуса применяли совсем не так, как предписывалось в уставах. Во-вторых, сами по себе эти структуры показали себя трудно управляемыми, страдали от нехватки автоцистерн, грузовиков и прочих «тружеников второго плана». А без них бронетехника воевала плохо.

Сильной стороной германского вермахта было прекрасно налаженное взаимодействие войск. Теоретически Красная армия тоже должна была работать как единый ансамбль. Но летом 1941 года это было недостижимой мечтой. Для начала, часто механизированные корпуса раздёргивали на куски без понимания того, какова реальная боевая обстановка в текущий момент. Документы свидетельствуют: «Танковые части действовали самостоятельно, без взаимодействия с другими родами войск (пехота, мотопехота)… В течение первого периода боев оперативная разведка отсутствовала… Управление дивизиями со стороны [командования] корпуса осуществлялось исключительно делегатами связи, которые иногда доставляли боевые распоряжения поздно, а иногда пропадали по два дня и приезжали обратно, не находя штабов дивизии».

Но даже если соединение было укомплектовано автотранспортом и вспомогательной техникой по штату, всё равно этих машин не хватало для обеспечения нормальной работы тысячи танков. В результате советским танкистам приходилось бросать боевые машины из-за поломок, кончившегося бензина или просто застрявшими в болотах на незнакомой местности. Пехоты тоже не хватало. А без неё успех даже тех советских контрударов, в которых принимали участие новейшие КВ и Т-34, был сомнителен. В основном наши танки не могли прорвать немецкую оборону. А в тех случаях, когда это удавалось, закрепить успех без пехоты было невозможно. Результат — огромные потери танков на первом этапе войны и понимание того, что структуру бронетанковых сил Красной армии срочно нужно менять.

Проанализировав трагические события первых недель войны, советское командование уже в июле 1941 года решило расформировать мехкорпуса. Им на смену пришли сначала отдельные дивизии (около 200 танков по штату),  а затем ещё более компактные танковые бригады (менее сотни машин). Последние стали основой советских танковых войск в оборонительный период Великой Отечественной. 

В структуре Красной армии также появились отдельные танковые батальоны (около 30 танков). Но именно бригады прочно заняли место основного танкового подразделения РККА до середины 1942 года. С ними могли справиться даже не слишком опытные командиры.

После нескольких изменений в 1941 году оформился более-менее стандартный штат бригады. В неё входила рота тяжёлых танков (КВ), средних (Т-34) и лёгких (БТ, Т-26 или новые Т-30/Т-60). Помимо этого, в состав входил батальон мотострелков, ремонтные и вспомогательные части. Количество танков даже по штату «плавало» от 46 до 91 машины, иногда в бригаду вообще собирали всё, что оказывалось под рукой. В таблице можно видеть разницу между двумя танковыми бригадами Западного фронта в начале октября 1941 года.

Первым испытанием, которые танковые бригады с честью выдержали, стала оборона Москвы в конце 1941 года. После того как немцы окружили войска двух советских фронтов в районе Вязьмы, именно танковые бригады укрепили потрёпанный фронт Красной армии, затормозили продвижение вражеских танковых частей и дали сформировать новую линию фронта на подступах к столице СССР. К началу 1942 года Красная армия немного отбилась, и пришло время наступать.

Как элемент укрепления обороны бригады работали неплохо. А вот для наступления их ударной мощи не хватало. Конечно, их можно было бросать в бой по нескольку, но тогда становилось трудно координировать действия войск. Поэтому уже во время битвы за Москву Красная армия стала возвращаться к крупным соединениям: подвижным группам, а затем опять к корпусам — танковым и механизированным. 

При грамотном использовании в обороне бригады танков могло быть достаточно, но для наступления её ударная мощь слишком мала. Наступая на деревню Скирманово в ходе битвы за Москву, К. Рокоссовский отправил в бой несколько танковых бригад, пехоту, артиллерию и на практике понял, как сложно работать с большим количеством подразделений в одном бою. Советское командование учло этот опыт и стало понемногу возвращать в действующую армию крупные танковые части. Сначала это были подвижные группы, которыми управляли командиры-танкисты, знающие, как правильно использовать бронетехнику в бою. Немного позднее, в апреле 1942 года, в Красную армию на штатной основе вернулись танковые корпуса. Их основой были всё те же танковые бригады, которым придавали мотострелков и вспомогательные части. Создавались также механизированные корпуса, в которых костяком служила пехота, а танков было меньше. 

Закономерным после корпусов стало появление в РККА танковых армий. Впервые это случилось ещё в 1942 году. Но в то время армии во многом унаследовали проблемы мехкорпусов 1941 года и не слишком удачно показали себя на фронте. Зато следующая реформа танковых армий, состоявшаяся в начале 1943 года, оказалась ключевой. Именно тогда была «нащупана» оптимальная армейская структура и выработана правильная тактика и стратегия их применения.

Танковые армии 1942 года советское командование формировало, используя опыт вермахта. За образец приняли немецкий танковый корпус, в котором под единым командованием были собраны танковые, моторизованные и пехотные части. По сути, то же самое сделали в СССР. Танковые армии 1942 года по штату включали в себя три танковых корпуса, резервную танковую бригаду, а также стрелковые, а иногда и кавалерийские части. Новые объединения снова получились трудными в управлении и не очень подвижными за счёт не моторизованной, а потому не слишком мобильной пехоты. По-прежнему не хватало автотранспорта. Далеко за примером ходить не надо. Вот — ноябрь 1942 года, операция «Уран». Советские танкисты готовятся наступать под Сталинградом, но запасы везти не на чем. Приходится навьючивать «тридцатьчетвёрки»: «каждый танк имел 150 снарядов из них 100 было вложено внутрь танка, 50 снарядов в ящиках были закреплены на крыльях танка. На некоторых танках были закреплены бочки в 200 литров с горючим». Что чувствовали люди в танке, увешанном снаружи снарядами и бочками солярки, можно себе только представить. 

Не слишком удачный опыт применения новых танковых армий закономерно привёл в начале 1943 года к новой реформе. Она фактически стала решающей и до конца Великой Отечественной войны определила «облик» советских бронетанковых сил. Речь идёт о танковых армиях однородного состава. Новые объединения состояли из одного-двух танковых корпусов, одного механизированного корпуса, отдельных частей самоходной артиллерии. Стрелковые дивизии из штата танковых армий исключили. Зато добавили сапёрные части и гаубичную артиллерию. То и другое было необходимо при взломе вражеской обороны и преодолении переправ с разрушенными мостами. Результат не заставил себя ждать: отразив наступление вермахта на Курской дуге в июле 1943 года, советские войска успешно перешли в наступление, и танковые армии играли в нём огромную роль. При этом, например, на Белгородско-Харьковском направлении они оторвались от пехоты на 25–40 километров, о чём годом ранее было трудно даже мечтать.

Армии нового формирования состояли примерно из 850 танков. Козырями обновлённых советских войск стали их самостоятельность и универсальность. Кроме того, наличие подразделений бронетехники, «заточенных» под специфические задачи (тяжёлые танковые полки, самоходно-артиллерийские части), значительно повышало тактическую гибкость советских танковых войск.

Около 800 танков и САУ, до 750 орудий, миномётов и реактивных установок, моторизованная пехота, противотанковые и зенитные части — всё это делало новые советские танковые армии настоящим ломом, против которого у вермахта приёма не находилось. Чтобы не распылять силы армий, а также при необходимости помогать им решать специфические боевые задачи, в структуре Красной армии были созданы самоходно-артиллерийские полки, дивизионы и бригады. Их вооружали самоходными артиллерийскими установками СУ-76, СУ-122 и тяжёлыми СУ-152 и ИСУ-152. Такие подразделения позволяли решить проблему артиллерии, отстающей в наступлении. Самоходки также брали на себя часть работы по поддержке пехоты, позволяя не отвлекать танки от решения более важных задач. Кроме того, самоходки, как правило, имели более мощные орудия, чем танки, выпущенные в то же время. Так что они прекрасно справлялись с отстрелом любых немецких машин, вплоть до разнообразных «кошачьих». В ходе захвата города Фастова, например, батарея СУ-152 под командованием гвардии лейтенанта Колотило с 7 до 12 ноября отразила три немецкие атаки, уничтожив при этом два «Тигра» и до четырёх самоходных орудий противника.

Грозный облик советских бронетанковых войск окончательно обрёл форму.

В 1945 году шесть гвардейских танковых армий превратились в главный ударный инструмент советских наземных вооружённых сил. Они решали самые сложные задачи высшего уровня и были способны прорвать оборону или отразить вражеский удар любой мощи. Даже по мнению зарубежных специалистов, к концу Второй мировой войны советским танковым войскам не было равных во всём мире.

Гвардейское звание традиционно присваивалось в Красной армии частям, проявившим мужество, героизм и внёсшим большой вклад в дело победы над противником. Право всех шести советских танковых армий быть гвардейскими невозможно оспорить.

Бронетанковые войска смогли не только выжить и сохранить боеспособность в 1941 году, но и развиться к концу Великой Отечественной в эффективную и грозную боевую структуру.

Российский историк Дмитрий Шеин высказался о ней так: «Шесть танковых армий в 1944–1945 гг. стали своего рода элитным клубом. Если на каком-то фронте готовилась аннигиляция (ликвидация. — Прим. ред.) противостоящих ему немецких войск, то на него прибывала танковая армия». В конце Великой Отечественной войны советские танкисты умели это делать, как никто в мире.

Автор текста — Андрей Уланов

Источники:

1. Уланов А. А., Шеин Д. В. Порядок в танковых войсках. М.: Вече, 2011.
2. Шеин Д. В. Танки ведёт Рыбалко. Боевой путь 3-й Гвардейской танковой армии.  М.: Яуза, Эксмо, 2007.
3. Танковый прорыв. Советские танки в боях 1937–1942 гг. М.: Яуза, Эксмо, 2007.